Живя в маленьком, аккуратненьком городке, где все дома одинаково невелики и аккуратны, где перед каждым домом одна и та же аккуратненькая, чисто выметенная дорожка, а в одинаковых садах растут одинаковые, аккуратненькие кусты, Гвендолин каждый день умудрялась нарушить аккуратный распорядок дня, один и тот же на весь городок.
С той самой минуты, когда Луис оставлял ее на карнизе окна ее спальни и до новой встречи, Гвендолин не переставала думать о своем удивительном друге. «Где-то он сейчас, мой друг? – думала девочка, - Чем он занят? Играет ли он Лунной Птахе на своей дудочке, чтобы волшебная птица потом спела его песню своим земным сородичам? Интересно, когда во сне слышишь музыку, это проделки Птахи или Луиса? Ведь не всегда музыка из сна – это птичье пение, а Луис – настоящий чародей, для него ничего не стоит сыграть всем спящим волшебную свою мелодию… Или вот, сейчас день. Звезды, конечно, никуда не делись, но должен де он отдыхать! Или нет? А если…»
- Гвендолин!
Гвендолин испуганно сбежала из своих мыслей.
- Да, мамочка. – кротко ответила она, догадываясь, что разговор не сулит ничего хорошего.
И верно, мамин голос был сердит, а когда она сердилась, то ей было все равно: слушают ее или нет. Ссоры всегда затеваются не ради желания что-либо узнать.
- Сколько можно тебе повторять, чтобы ты прекратила эти свои глупые мечтания! Воспитанным людям неприлично мечтать! Ты же не можешь ни на чем сосредоточиться…
- Но мамочка! – Гвендолин хотела возразить, что она не мечтает; она думает, а это уже совсем другое, нужное и полезное занятие.
- Не перебивай! – мама горой возвышалась над Гвендолин, от чего девочка казалась себе совсем уж крошечной, - Какая дерзость! Какая неслыханная наглость! Перебивать старших! Что скажет отец? Что скажут бабушка и дедушка? Что скажет тетя Роза? А ведь жена брата ее мужа работает в правительстве! Какая невоспитанность!
- Но мамочка, какая нам разница, где работает жена брата тети Розы? – Гвендолин никогда в своей жизни не видела тетю Розу, а ее жену ее брата – и подавно.
- Как какая? – вскинулась мама, - Как какая разница? Все они взрослые у уважаемые люди. И заруби себе на носу: НИ-КОГ-ДА! Никогда не перебивай СТАРШИХ! Это неуважение! А старших ты должна уважать!
- А почему я их должна уважать?
Мама, считавшая, что разговор уже окончен, не ожидала такого вопроса:
- Почему? – повторила она, - Потому что они старше тебя, конечно же!
- Но мамочка, это ведь глупо. Вот Луис говорит, что людей нужно уважать за их поступки. Если…
- Луис? – перебила мама, - Какой еще Луис?
И по угрожающему тону мамы, и по ее взгляду, не обещавшему ничего хорошего, Гвендолин поняла: этого говорить не следовало.
- Это мой друг. – как можно тише ответила девочка.
- Друг?
- Да, друг.
- Вот оно что! – мама с тихого шепота перешла на крик, - Друг, ты говоришь! И кто же его родители? Можешь не отвечать! Я знаю, кто они. Наверняка, какие-нибудь бездельники! Совершенно невозможно, чтобы у порядочной семьи, как наша, например, был такой грубиян-сын! Грубиян и бездельник!
- Но…
- Молчи, Гвендолин! Ты никогда больше не будешь с ним видеться! Я запрещаю!
- Да, но…
- И слышать ничего не хочу! Запомни, Гвендолин, если я увижу тебя в компании этого дрянного мальчишки, то все расскажу отцу, и тебе не поздоровиться! Ты поняла меня?
- Мама…
- Поняла, я тебя спрашиваю?
- Поняла, но…
Но Гвендолин не суждено было договорить. Мама, услышав, что ей хотелось, уже начала заниматься своими делами, ведь она была аккуратной хозяйкой, а аккуратные хозяйки не тратят времени даром.
- И прекрати уже мечтать. – повторила мама, - Скоро ты пойдешь в школу, а эти мечтания только мешают сосредоточиться. Не усвоишь материал. Будешь плохо учиться, а я не могу допустить, чтобы моя дочь плохо училась. Что скажут бабушка и дедушка? Что скажет тетя Роза, а ведь жена ее брата работает в правительстве! Нет, такого позора я просто не переживу!

Гведолин так и стояла, точно изваяние, посреди комнаты, а из широко раскрытых, перепуганных глаз текли, падая на чистый, аккуратный ковер, соленые капельки слез.

А вечером пошел дождь.

С того самого дня, когда девочка запустила в небо бумажного воробушка, с просьбой о чуде, с той самой секунду, когда на ее подоконнике впервые возник зеленый говорящий кот и высокий светловолосый человек в длинном бордовом плаще с пастушьим кнутом в руках, с той чудесной минуты, когда Гведолин увидела вокруг себя звезды, больше всего на свете она боялась, что вечером пойдет дождь.
Ведь с неба и так сложно разглядеть маленький домик Гвендолин, он кажется таким крошечным – не больше песчинки, но если пойдет дождь, тогда все небо будет затянуто большими, мокрыми тучами, и Луис уж наверняка не сможет найти Гвен.
И еще расстроенная утренним происшествием, от мысли, что ее друг не сможет ее найти, а ведь она ждет его! Ждет! Гвендолин горько заплакала. А заплакав – не заметила, как уснула.

Тук-тук-тук.
Тук-ту-ру-тук. Тук-тук.

Непонятный стук разбудил Гвендоли; но стоило девочке пошевелиться, как стук сразу же прекратился. Подождав, но так и не услышав, чтобы что-то еще случилось, девочка собралась было лечь на другой бок и опять уснуть, но, стоило только ее голове вновь коснуться подушки, как стук повторился.
- Гвен! Гве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ен! – раздался негромкий зов от окна.
- Луис! – Гвендолин вскочила с кровати и бегом кинулась открывать окно.
Луис зашел в комнату, с удивлением глядя на девочку:
- Майн юнгер фрёйляйн, ты не готова? Разве ты не хочешь сегодня путешествовать? Или, может, ты заболела? – на последнем вопросе, тихий голос пастушка стал озабоченным.
- Луис! – не слушая его тараторила Гвендолин, - Как это хорошо! Как это замечательно, что ты пришел! Ты даже не представляешь, как это замечательно! Я ждала, но ведь на улице такой ливень! Там все небо в облаках… Как? Как ты нашел меня?
Гвендолин прыгала вокруг Звездного пастушка, не переставая смеяться, плакать и натягивать теплый свитер.
- Как я тебя нашел? – удивленно переспросил Луис, - По звездам конечно! Над твоим домом всегда горит путеводная звезда для твоих друзей, чтобы они могли найти тебя несмотря ни на что.
- Так значит, дождь не может тебя помешать?
- Ничто не может. - подтвердил Луис, - Если ты захочешь меня увидеть, я всегда найду к тебе путь.
И так это было прекрасно. Так замечательно было чувствовать, что на свете ты не один, что есть люди, которые найдут путь к твоему дому в грозу и стужу, в радости и грусти, а над твоим домом для них всегда будет мерцать Твоя звезда, что Гвендолин забыла все свои горести.
- Но куда же мы отправимся? – спросила девочка, когда они с пастушком уже стояли на карнизе.
- Да, точно, я ведь совсем забыл тебе сказать: у одной моей знакомой ведьмы сегодня праздник, я рассказывал ей про тебя, и теперь она очень хочет с тобой познакомиться.
- Но ведь у меня для нее ничего нет.
- Это не беда, если ты разрешишь нарвать подсолнухов в твоем саду. – пожал плечами Луис.
- Подсолнухов? – переспросила Гвендолин. Они стояли на карнизе, где все еще хлестал дождь и дул сильный ветер, и девочке показалось сначала, что она не расслышала, что сказал ее друг.
- Ну да, подсолнухов. Это ее любимые цветы, и в твоем саду они есть.
- Тогда пойдем скорее!
Сад, такой аккуратненький днем, когда каждый листок изнывал от жары и был палим солнцем, ночью, в бурю являл собой иллюстрацию к старым сказкам. Розы пугливо прятали лепестки цветов, темные силуэты кустарников, на краткий миг освещенные вспышками молний, пугали, и влажный воздух с легкой примесью запаха травы пронизывал насквозь, словно стараясь унести в какую-то другую реальность.
Когда же подсолнухи наконец были нарваны, Гвендолин послышалось, будто мама зовет ее. И хотя это было не так, хотя ее никто не звал, никто даже не знал, что она в саду, но одна мысль о маме словно магнитом потянула за собой вереницу неприятных воспоминаний. Девочке вспомнилось, как кричала и ругалась мама, запрещая ей видеться с другом, которого сама мама никогда и не видела.
- Луис… Ты только не сердись. Тут такое дело… Я очень хочу пойти с тобой, только вот мама мне запретила с тобой видеться.
- Гвен, но как же она могла это сделать, если сама она со мной не знакома?
Молния осветила небо и бросила на землю причудливые тени, из-за которых силуэт Звездного пастушка стал напоминать колокол. До крайности удивленный колокол.
- Понимаешь… Ты только не сердись, пожалуйста! – Гведолин говорила быстро-быстро, будто боялась, что ее могут перебить, но Луис слушал ее очень внимательно и, конечно же, он не мог бы перебить своего друга, - Сегодня утром мы с мамой… разговаривали, и мама сказала, что взрослых нужно уважать за то, что они взрослые, а я возразила, что наоборот людей уважают не за возраст, а за поступки, как ты и говорил, на что моя мама… ну… если честно, она сказала, что ты, должно быть, грубиян, а потом она запретила мне с тобой видеться.
Луис, казалось, был разочарован.
- Прости. – Гвендолин, конечно, понимала, что одним «прости» делуне поможешь, но что еще сделать, девочка не знала.
- Тебе не за что просить прощения, принцесса. – отозвался Луис, все так же стоя в отдалении как большой, огорченный колокол.
- Но я расстроила тебя. Не следовало так делать. Мама всегда говорит, что взрослых нельзя расстраивать. Их нужно внимательно слушать, а если я не буду их внимательно слушать, то, когда я пойду в школу, буду плохо учиться, а я ни в коем случае не должна плохо учиться, потому что моя мама этого просто не переживет.
Луис сел на корточки перед Гвендолин, так их глаза оказались на одном уровне.
- Чего не переживет? – тихо спросил он, глядя в глаза девочке.
- Я должна буду хорошо учиться! Это правильно! И вообще… - девочка говорила с таким пылом, с каким люди обычно говорят, стараясь убедить в чем-то самих себя.
- Милая, хорошая Гвендолин, - Луис положил руки на плечи девочки, - Все совсем не так. Понимаешь, принцесса, это просто ужасно, когда в мире хозяйничают существа, ничего в нем не понимающие. Твоя мама просто не поняла тебя. Она услышала только, что детям придется что-то объяснять и доказывать, что дети ничем не хуже взрослых, просто они еще очень мало живут на этой планете и не все про нее знают. Она не услышала, что каждый человек заслуживает уважения, но авторитет, настоящий авторитет необходимо заслужить. И если человек поступает мудро, выполняет обещания, если его слову можно верить, то это вовсе не зависит от его возраста. Это просто такой человек. Есть же и старики-мошенники, ничего с этим не сделаешь. А хорошее отношение всем нужно. И не только людям. Даже твоему дому нужно твое хорошее к нему отношение. Что же касается тебя, Гвендолин, то ты выслушай меня и постарайся понять, взрослые – в большинстве своем – несчастный народ. Когда-то, когда они еще были детьми, их родители запрещали им радоваться. Они только и говорили, что «Ты должен то! Ты не должен это! Так правильно! Ты обязан!» Они никогда не говорили: «Ты мое сокровище! И я хочу, чтобы ты был счастлив. Это мое самое заветное желание!» Так и выросли взрослые, не зная, что самое главное – это не отличные отметки. Самое главное – это быть счастливым. И теперь, рассказывая своим детям о счастье, они не знают, о чем они говорят, потому что сами они несчастны, а про детскую свою радость они уже и забыли.
- Но что же значит быть счастливым?
Луис призадумался, а затем улыбнулся и сказал:
- Быть счастливым – это значит каждый день дарить кому-то свет всех звезд во Вселенной! И знаешь, что еще, Гвендолин? За последние четыре сотни лет я, пожалуй, впервые счастлив, потому что могу тебе подарить этот свет.
- Правда?
- Разве я тебя хоть раз обманывал? – пастушок прищурился.
- Но ты сказал, за последние четыре сотни лет… Сколько же тебе лет?
- О, пятьсот восемнадцать было в том году.
- Ого! А мне только шесть.
- Ну, я думаю, ты еще вырастешь.
- Вырасту, если для этого не надо становиться взрослой.
- Взрослой становиться совсем необязательно. – подтвердил Луис, - Вот мне пятьсот восемнадцать, а все еще все понимаю.
- Конечно, понимаешь! – со знанием дела кивнула Гвен.
- А раз так, то сейчас мы идем на праздник к одной ведьме. И не думай ни о чем. Твоя мама слишком взрослая, чтобы меня увидеть.
- А где она живет, эта ведьма?
- В туманности Андромеды. Я покажу ее тебе с Земли, когда будет ясная погода.
- Но… Туманность же большая, как же мы ее найдем? – с сомнением спросила Гвендолин.
Луис остановился, хлопнул себя по лбу:
- Точно! Без фонаря там совершенно ничего не найти, так что захвати еще и фонарь, пожалуйста!